Феномен лысенковщины: «биология – народная наука»

Ни в настоящем, ни в прошлом, ни в будущем – нет такого человека, который бы разбирался в биологии лучше, чем я. Т.Д. Лысенко

Рассказ о том, как один человек и кучка его сторонников монополизировала целые области советской науки, лучше начать с воспоминания.

В уютном зале кафедры гистологии, на Моховой улице в Москве, ученый совет Института морфологии собрался, чтобы выслушать ошеломительный доклад. Биолог О.Б. Лепешинская совершила открытие – средство, возвращающие старым людям молодость, а молодым – сохраняющее ее.

Я.Л. Рапопорт вспоминает, что это было «в 1948 или 1949 году[1]» . В качестве панацеи от старости Лепешинская предложила содовые ванны. Попросила испытать их действие на отдыхающих в санатории «Барвиха». 

«Стыдно было за докладчика, старого человека, и за нас самих, вынужденных слушать этот бред», – писал Рапопорт.

По окончании доклада в зале воцарилось тягостное молчание. Председатель А.И. Абрикосов умоляющим взглядом обводил присутствующих, чтобы хоть кто-то нарушил гнетущую тишину. Один только Рапопорт в шутку спросил: 

«А вместо соды – боржом можно?». На что получил серьезное: «Нет, нельзя».

Какое-то время идея Лепешинской была популярна в народе. Она рекламировалась разными способами. 

Из магазинов исчезла сода, она стала остродефицитным продуктом. Потом психоз быстро прошел – а от самого метода Лепешинской остались одни анекдоты.

Такие анекдотичные и «революционные» идеи рождались в советской науке в период лысенковщины. Это продолжалось долго: с 1930-х гг. до 1964 г.

Главный «консультант по бреду»

Удивительные открытия делал, в основном, академик Трофим Денисович Лысенко. Его сложно назвать ученым. Пик его ученых успехов – окончание заочного обучения в Киевском сельскохозяйственном институте по специальности агрономия. Кандидатской диссертации «народный академик» до конца жизни не написал.

Он был фанатиком: слепым, плохо образованным, напористым и агрессивным.
Больше верил, чем знал. Больше шумел, а не учился

Доктор физико-математических наук Владимир Фридкин вспоминал, как однажды в начале 1970-х гг. к нему за стол в столовой Академии наук подсел Лысенко:

- Все вы, физики, мудрствуете, – говорил Трофим Денисович. – А природа, она как есть… сама по себе. А ты их на зуб пробовал, нейтроны?
- Да что вы, что я, камикадзе, что ли?
- Камикадзе? Грузин? Ты это про кого?

За соседними столами посмеивались. А Фридкина за такие беседы прозвали «консультантом Лысенко по физике»[2].

Сам Лысенко гордился своим пролетарским, не замутненным «догмами» умом

Смекалка, изобретения на земле было для него важнее, чем академическая информация, добытая в ходе исследований. Он любил «творчески» подходить к науке. 

«Наши ученые, на *** верченые, ничего не соображают», – говорил Лысенко. «Они дурят простой народ». Ведь они теоретики, а он – практик.

Лысенко верил в теорию превращения видов. Для создания нового вида нужны только особые условия. 

«Накоплен большой фактический материал, говорящий о том, что пшеница может порождать рожь. Те же самые виды пшеницы могут порождать ячмень. Рожь также может порождать пшеницу и так далее».

По Лысенко не естественный отбор создает новые виды, а поведенческие факторы

Если обучить, например, курицу летать, то через много поколений ее потомки тоже смогут летать

В результате изменчивости среды можно заставить, научить, изменить… Такова была «поведенческая теория наследования».

Секрет успеха академика Лысенко

Как же такие личности, как Лысенко, Лепешинская и другие, смогли так долго занимать лидирующие позиции в науке? 

Вплоть до разоблачения в 1965 году Трофим Денисович Лысенко был президентом ВАСХНИЛ, директором института генетики АН СССР и даже членом ЦИК СССР, депутатом Верховного совета СССР 1-6 созывов (1937-1966 гг.). Ни один советский ученый не достигал такого могущества, не занимал одновременно несколько ключевых должностей в научной иерархии и партийном аппарате. 

Своих верных сторонников Лысенко не забывал, помогал в карьере

А количеству медалей Лысенко позавидовал бы сам Л.И. Брежнев. Он имел 8 орденов Ленина, получил 3 Сталинские премии, Золотую медаль имени И.И. Мечникова, Орден Трудового Красного Знамени, и прочее, и прочее.

Все началось в 1927 году. Тогда произошло событие, которое перевернуло жизнь Лысенко и направило ее течение по новому руслу Ганджийскую селекционную станцию (в Азербайджане) посетил журналист газеты «Правда» Федорович. 

Он искал для репортажа героя из народа

Чтобы не тратить время на заезжего журналиста, ему представили Лысенко, младшего специалиста. На тот момент ему было поручено вывести сорт бобовых культур, пригодных к выращиванию зимой в Азербайджане для кормления домашнего скота.

Трофим Денисович 2 дня занимал Федоровича рассказами, водил по полям, показывал посевы. Неискушенный в селекции, журналист впечатлился и решил приукрасить достижения Лысенко. Ему нужно было написать большую, громкую статью о новом подъеме в советском сельском хозяйстве руками простого человека из рабоче-крестьянской среды. 

В статье «Поля зимой» корреспондент даже подчеркнул необразованность Лысенко: «… университетов не проходил…, мохнатых ножек у мушек не изучал, а зрит в корень».

Биологию Федорович знал плохо, но зато хорошо был знаком с тогдашними веяниями времени, чтобы получить похвалу за статью. 

В конце 1930-х гг. уже началась кампания по культивированию образа «народных гениев». Нужно было показывать успехи советской власти на примере конкретных народных умельцев.

«Босоногий профессор» или «гений»?

После таких восхвалений Лысенко почувствовал вкус славы. Он понял, как использовать мощь новых тенденций в стране. 

Газетам нужны были сенсации – о том, как талантливые, творческие люди из народа делают революционные открытия, пока бесполезные кабинетные ученые (классические генетики) изучают мух дрозофил

Весной 1929 года центральная пресса страны вновь пестрила громкими заголовками. Отец Лысенко, Денис Никанорович, колхозник артели «Большевистский труд», заявил, что собрал урожай в 3 раза больше нормы. Он высеял весной два мешка озимой пшеницы, предварительно «закалившейся» зимой в снегу перед посевом.

Новый способ выращивания назвали яровизацией

Отец и сын Лысенко широко рекламировали ее еще до сбора экспериментального урожая. Позже, в 1953 году, стали называть более реальные цифры: вместо 24 ц/га, что превышало в 3,5 раза средние показатели урожайности того времени, – 8,5 ц/га . 

То есть прибавку от яровизации пшеницы уже исчисляли в размере не более 15% от средних показателей по стране: больше на 1,1 ц/га, чем средний урожай.

Но в 1929 году новость тиражировали, как революционное открытие, которое выведет советскую биологию вперед всей науки в мире. Если Федорович называл Лысенко «босоногим профессором», то теперь в газетах его величали гением. 

Историей заинтересовалось большое начальство: нарком земледелия УССР А. Шлихтер и будущий нарком земледелия СССР Яковлев[4]. 

Шлихтер написал статью, где рассыпался в комплиментах перед Трофимом Денисовичем, и заявлял, что колхозники УССР возьмут методы яровизации на вооружение.

На практике яровизация требовала чрезмерных трудозатрат. Рост урожайности был настолько незначителен, что о нем предпочитали не говорить

Яровизация была свернута еще до войны, и больше к ней не возвращались.

Остается загадкой, как авторитетные комиссии Наркомзема, состоящие из видных специалистов, не увидели несовпадения в утверждениях отца и сына Лысенко, а также общую несостоятельность скандальной истории. 

Откуда взялось массовое помутнение рассудка у сотен начальников?

Возможно, они хотели показать рвение в развитии сельского хозяйства перед вышестоящими инстанциями. 

Голод 1928-го года в Советском Союзе был настолько сокрушителен, что начальники были готовы подписаться под любым «творческим» предложением, чтобы решить проблемы. А личность передовика подходила идеально – выходец из народа, самородок.

В результате случился немыслимый и уникальный факт в истории. «Научное» открытие было введено в науку после трех газетных публикаций. Экспериментальную проверку проводили не профессиональные ученые, а «опытники-колхозники».

Какими были последствия лысенковщины

На сессии ВАСХНИЛ в 1948 году идеи Лысенко получили официальное одобрение и принятие со стороны власти. Теперь критиковать Лысенко стало так же опасно, как критиковать советский строй. Многие выдающиеся советские генетики оказались репрессированы, в их числе – всемирно известный ученый Н.И. Вавилов.

Это нанесло ущерб не столько советской генетике, сколько всей цивилизации в целом. 

Американский генетик Чарльз Давенпорт писал 17 декабря 1936 г. на имя Государственного секретаря США: «Я часто рассказываю американским студентам по специальности “генетика человека” о том, что Россия ушла далеко вперед по сравнению с США в этих исследованиях». И далее: «… мешать работе таких людей, как Вавилов, равносильно не только национальному самоубийству, но и удару в лицо цивилизации»"[6].

Генетика в СССР была действительно одной из немногих наук, в развитии которой русские ученые еще в 1920-х гг. добились впечатляющих успехов.

Научные открытия, сделанные в США и Европе после Второй мировой войны, покажут, насколько перспективными были направления, которые развивали советские генетики, но не успели довести до конца.

Почему стало возможным в СССР

Представители власти требовали от ученых роста урожайности сельскохозяйственных культур. Требовали выведения новых урожайных сортов.

Классические генетики отвечали: нужно время, природа не любит спешить. Сторонники мичуринской агробиологии говорили: готовы доложить об успехах следующей осенью!

Понятно, почему политическая элита выбирала то, что проще. 

Сверху спускались новые нереальные разнарядки, амбициозные планы руководства надо было выполнять или хотя бы показывать видимость выполнения. Кроме того, подавляющее большинство администраторов были от науки далеки и не понимали ее. Не могли отличить, где недоученность, а где реальность.

Вот почему лысенковщина так прочно прижилась. Качества, которые она в себе несла – безответственность, авантюризм и дилетантизм, – существуют в любом обществе. Но в советском они оформились в отдельное явление, которое чиновники использовали как инструмент для «очковтирательства» перед руководством.

Этот союз – агрессивного невежества, фанатизма и испуганных чиновников на местах – привел к директивному введению убыточных и антинаучных мероприятий, которые нанесли сельскому хозяйству материальный ущерб, выражающийся в миллиардах советских рублей. 

Уничтожение научной базы сельского хозяйства стала одной из причин, почему СССР вынужден был закупать за границей зерно всю свою историю

Отставание в области медицины, кибернетики, биологии и генетики оказало сильное негативное влияние на экономику страны. В совокупности все это стало одной из причин распада советского государства.

---

По материалам Дмитрия Завадского

---

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:

1. Александров В.Я. Трудные годы советской биологии: Записки современника. СПб.: Изд. «Наука», 1993 г.

2. Вавилов Ю.Н. Неизвестное письмо американского ученого в защиту советских генетиков // Вестник РАН. 1992. № 6.

3. Лысенко Т.Д. Материалы к биобиблиографии ученых СССР, сер. биол. наук, агробиология, вып. 1, Изд. АН СССР, М., 1953.

4. Рапопорт Я.Л. «Живое вещество» и его конец. Открытие О. Б. Лепешинской и его судьба // Альманах «Еврейская Старина». №3 (39). Март 2006

5. Сойфер В.Н. Власть и наука. Разгром коммунистами генетики в СССР. М. 2002.

6. Струнников В.А., Шамин А.Н. Т.Д. Лысенко и лысенковщина. Разгром советской генетики в 30-40-х гг. // Биология в школе. – 1989 – № 2.

7. Фридкин В.М. Записки спецприкрепленного // Знамя, номер 6, 2005.

8. Холодный Т. Академик Т.Д. Лысенко (очерк). Журнал «Новый мир», 1938, -7, стр. 199.

9. Шлихтер А.Г. О посеве озимых культур весной (Открытие агронома Лысенко). Газета «Правда», 8 октября 1929 г., 232 (4366)

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции